Белые стены помещения напоминали о царстве Пустых. Такая же строгая, пустая и одинокая, лишённая жизни и смысла белизна. Всякий, кто приходил сюда не по своей воле, чувствовал себя неуютно. Да никто в здравом уме и рассудке не захотел бы находиться в вотчине Куротсучи Маюри. Кроме самого Маюри, разумеется.
   Доктор Зла, как иной раз за глаза называли капитана Двенадцатого отряда шинигами всех мастей и рангов, включая собственных подчинённых, соединяя в отношении к нему восхищение и ужас, чувствовал себя здесь, напротив, как рыба в воде. Пустота и белизна служили для него отнюдь не критерием смерти, а чистоты и порядка, и отсутствием завершённости, которая и есть смерть. В его личном кабинете и смежных с ним огромных комнатах в здании Бюро Технических Разработок в больших, прозрачных и крепких контейнерах в состоянии анабиоза пребывало чуть больше десятка различных арранкаров, пойманных во время путешествия по Уэко Мундо. На лабораторных столах стояли реторты и бутыли из сверхпрочного стекла с реагентами и готовыми для опробования медицинскими и около медицинскими препаратами. Лежали инструменты и шприцы.
   Сам Маюри сидел за компьютером, больше похожем на причудливый орган, в глубокой нише кабинета, и изучал колонки данных по исследуемым экземплярам.
Быстрые тонкие пальцы перебегали по клавишам, порхали, как адские бабочки, трепеща от возбужденья в сумраке пустой лаборатории. В жёлтых глазах «сфинкса», погружённого всецело в тонкий и сложный мир формул за экраном монитора, отражали длинные цепочки цифр, ползущие сверху-вниз. Иногда Маюри причмокивал губами, иногда разговаривал сам с собой – в редкие минуты исключительного волнения.
Нему, замерев, словно истукан, дежурила в центральной галерее лаборатории, где стояли огромные ёмкости со спящими в них пленниками. С того места, где работал Маюри, ему было отлично видно свою ассистентку – если бы он захотел, конечно. Но так он сидел к ней спиной и, наверное, совсем позабыв. А Нему могла так стоять часами, без движения и единого слова. И ей, чтобы увидеть отца, начальника и господина, пришлось бы долго вглядываться в сумрак ниши, вычисляя из сонма множества теней лишь ту, которая время от времени шевелилась.
Маюри сидел сгорбившись, почти утонув в рабочем кресле и лабораторном халате, сливавшимся с белым кафелем и краской помещения.
Чего он ждал? Быть может, открытия всей жизни, которое перевернёт жизнь Общества душ, и поднимет способности шинигами на новый уровень истинных богов смерти.

На душе у Куротсучи Маюри пел май: порхали бабочки и птички, цвели луга и светило яркое, тёплое солнышко - состояние, для него нехарактерное, а потому пугающее окружающих. Должно быть, поэтому никого в лаборатории в этот час поблизости не было. Кроме одной лишь верной Нему, которая оставалась на посту при любом перепаде настроения хозяина. Маюри почти не замечал её. Ещё бы! После нескольких часов кропотливой работы он добился сверх того результата, на который надеялся. Исследования показали, что кровь арранкар, их суть, совместима с органическими составляющими материализованного занпакто. Более того, способно в значительной мере их улучшить.
   Впрочем, требовался тест.
   Маюри не колебался с выбором подходящего для испытаний духовного меча. Ашисоги Джизо был не хуже и не лучше любого другого. Зато на случай неполадки у него есть система самоуничтожения. Работает бесконечное число раз во всех случаях, когда возникает угроза жизни и здоровью создателя по причине сбоя. Во всех прочих случаях будет интересно изучить реакцию занпакто на внедрение частиц “пустого”. И по поводу исходного материала сомнений и вопросов у капитана Двенадцатого отряда тоже не имелось. Подойдёт учёный из айзеновской шоблы, этот смешной тип, считающий себя учёным.
   Маюри подошёл к секретной секции в стене кабинета, нажал ладонью на чуть выступающий блок, и из открывшегося лабораторного шкафа взял банку с образцами плоти своего неудачливого противника. Потряс на весу, держась пальцами за откручивающуюся крышку.
  - Тебе следует быть мне благодарным, - обратился шинигами к скудным останкам Заэль Апорро Гранца, как будто тот мог его слышать, - я сделаю тебя бессмертным, и, что гораздо важнее на мой взгляд, полезным для общества.
   Он гнусно хихикнул, испытывая моральное удовлетворение от осознания безграничной власти над поверженным и втоптанным в грязь соперником.
   Если бы он только задумался над тем, как унизительно для него самого проявлять торжество над трупом. Однако Маюри был безмерно далёк от тонкостей морали.
   - Ты, наверное, очень хотел бы увидеть изнутри мою лабораторию, как я смотрел твою, - продолжал он, вертя банку в руке и сверяясь с данными компьютера краем глаза. - Ну вот, твоя мечта, можно сказать, исполнена. Теперь ты у меня в гостях. На-до-лго. На бесконечно долго. Наслаждайся.
   Маюри щёлкнул длинным ногтём по стеклу.
В какой-то мере ему было даже обидно, что оппонент не может сейчас ответить ему. Да что там ответить! Воспринять должным образом речь, предназначенную для его ушей и всю глубину фатальной ошибки, которую допустил при личной встрече с учёным-шинигами в песках мира Пустых.