В Общество душ Комамура возвращался с чувством полной опустошенности - уж слишком много событий выпало на долю капитана Седьмого отряда в один день: весьма сложный разговор с лейтенантом Кирой, сражение с Пустыми, мимолетная встреча с Тоусеном, встреча и сумбурный диалог с отцом Куросаки Ичиго, который оказался ни многим ни малым, бывшим капитаном Десятого отряда, который считался без вести пропавшим. Лезть своим чутким носом в чужие дела Комамура не привык и, кажется, более чем понял причины представителя клана Шиба, пусть и решил оставить свое мнение при себе. Разумеется, скрывать что-либо от главнокомандующего он даже в мыслях не держал - скорее, по пути в Готэй размышлял, как бы сказать об этом как можно точнее, понятнее и аккуратнее, ведь подобная информация может даже закаленного в боях воина. Нет, Саджин ни капли не сомневался в главнокомандующем, и, кажется, отвесил бы солидный и весьма тяжелый для руки обычного шинигами подзатыльник тому, кто посмел бы поставить под сомнение Генрюсая Ямамото. Даже противоречивые действия на холме Сокёку не подвергли Комамуру сомнениям - весь Готэй оказался обманутым, и рассуждать в то время, когда нужно готовиться к войне, о том, кто прав, а кто виноват, будет совершенно бесполезной тратой драгоценного времени. И главнокомандующий, кажется, понимал это лучше всех.
Если бы хоть кто-нибудь попытался добиться от главы Седьмого отряда личного мнения по поводу остальных капитанов и лейтенантов, то Комамура указал бы на их нетерпеливость и желание добиться правды и справедливости своими кулаками, сомнительными экспериментами, занпакто и духовной энергией, не слушая тех, кто видел больше боев, чем они, был старше и опытнее. Тот, кто победил в Великой войне против квинси и держал под контролем такую сложную организацию вот уже не одну сотню лет.
Едва нога в плотном сапоге коснулась порога, а Разделитель миров остался за спиной, навстречу капитану выскочил Тетсузаймон, на лице которого было написано волнение - все-таки, последовать за меносом в жерло гарганты было весьма опасной идеей, а потом, и вовсе пропасть на неопределенный срок без всякого предупреждения. Комамура сурово сдвинул брови, одним этим пресекая попытки лейтенанта наброситься с вопросами или чем-то подобным, и нетерпеливо качнул головой.
- Узнай о состоянии раненых и возвращайся в отряд. Я в порядке.
И с этими словами капитан развернулся в сторону едва виднеющейся отсюда белой верхушки казарм Первого отряда, и, в отличие от недавно побывавшего там Кьёраку, спокойно направился на встречу с главнокомандующим. Саджин уже успел упрекнуть себя в почти безрассудной попытке уничтожить меноса в гарганте и был готов получить наказание за это, если Ямамото об этом уже доложили. Если же нет, капитан расскажет об этом сам, без всякой утайки. Сейчас самое важное - передать всю полученную информацию и дождаться решения Генрюсая. А, возможно, получить новый план действий, хотя и его отсутствие никак не помешает Седьмому отряду, который будет дожидаться иных указаний столько, сколько нужно.
"Терпение и самообладание. Две составляющих победы."
Такие слова Комамура сказал своему отряду при первой приветственной речи. И это не было простыми словами - Саджин следовал им всю свою жизнь и не собирался менять их ни под каким предлогом.
В казармах Первого отряда ощущалась напряженность, однако, она словно проходила мимо Комамуры, не касаясь своими липкими пальцами его разума. Правда, от наэлектризованного реяцу воздуха шерсть на загривке все же невольно приподнималась, но шинигами не обращал на это никакого внимания, невольно вспоминая слова Канаме о неважности происхождения и самоконтроле.
Комамура давно привык считать себя таким же полноценным шинигами, как и все остальные.
После недолгого ожидания, перед ним раскрылись массивные двери, ведущие в кабинет главнокомандующего, и Комамура шагнул внутрь, завершив свое движение строгим официальным поклоном.
- Главнокомандующий Ямамото, Комамура Саджин прибыл с докладом.
И замолчал, ожидая ответа или одобрения, по-прежнему не поднимая головы.

От Уноханы не укрылся скепсис в голосе Главнокомандующего. Что ж, она достаточно хорошо знала старика Яму, чтобы не принять это на свой счет. Мало ли, от чего он сегодня не считает день добрым.
Коллегу-капитана она слушала с любопытством, ничем, впрочем, своего интереса не выдавая. Раненые действительно были, их жизням на данный момент уже ничего не угрожало, и именно от них она узнала и о прорыве Пустых на западе Руконгая, и о Меносах в центральном районе. Только вот... Оговорка? Или ему известно что-то еще?
- Капитан Комамура, - вежливо поинтересовалась капитан Четвертого отряда, - что Вы имеете ввиду, называя появление меносов "незапланированным"?
"Дальше - интереснее. Гарганта, ведущая не в Уэко Мундо, а в Мир Живых. Странно, обычно пустые, вне зависимости от их ранга, бежать предпочитают в измерение, являющееся их домом. А тут - в Каракуру, да еще и к Тоусену..."
Тон Комамуры, как капитан ни старался казаться спокойным, все-таки выдал его эмоции относительно встречи с давним другом, предавшим Готей и теперь ставшим врагом. Что ж, на то, чтобы научиться скрывать эмоции под скорлупой безразличия, или же под вежливой улыбкой, нужно не одно десятилетие, а то и столетие. Унохана научилась. Она долго и методично оттачивала это искусство, как до этого оттачивала и бой на мечах и искусство врачевания. Просто еще один навык, полезный в этой жизни (или же, нежизни?). И Санджин тоже научится, если проживет достаточно долго.
Комамура прервал свой рассказ, как нередко говорят люди из Мира Живых, "на самом интересном месте". Похоже, что-то было такое в личности отца Ичиго, что Капитан Седьмого отряда боялся, что ему не поверят. Только вот, причислить его к фантазерам никто бы не рискнул. В любом случае, перескакивать с середины одного доклада к началу другого никакого смысла не было, но вопрос был задан не Унохане, а значит и не ей было на него отвечать. Женщина лишь еле заметно кивнула Генрюсаю, показывая, что готова слушать дальше.
Ячиру предполагала, что все это может быть как-то связано с семьей Шиба: сложно было не заметить, насколько Ичиго похож на погибшего не так давно (по меркам шинигами, конечно) лейтенанта Тринадцатого отряда.

Отредактировано Unohana Retsu (16.06.2020 21:26)

Комамура слегка развернулся к Унохане - ее вопрос вызвал в душе некую неловкость. Почему-то коллега-капитан акцентировала свое внимание именно на этом слове, хотя в нем не было ничего необычного.
- Третий и Седьмой отряды получили информацию лишь о Пустых на западном районе, о меносах в центральном районе нас не предупредили. Информация пришла внезапно, мы не успели перестроиться.
Со стороны это звучало ужасно глупым оправданием и, в то же время, чистой правдой, которую, как и собственные недочеты, Комамура прятать не привык, и наказания не боялся.
Закончив фразу, Саджин опустил руки и наклонил голову, превращаясь из солидного капитана в провинившегося ребенка, которого сейчас начнут отчитывать, ругать и наказывать. Он был готов ко всему, в том числе, аккуратно сложить хаори и покинуть кабинет главнокомандующего обычным шинигами. Конечно, до такого вряд ли дойдет, но сбрасывать со счетов подобный вариант все же не стоило.
Но, вопреки всем опасениям Саджина, услышал он совершенно иное - не гневную тираду, на которую обычно нарывались наиболее провинившиеся капитаны, а ясные, четкие слова, сформировавшиеся в понятные и логичные приказы: не лезть в пекло самому и выполнять порученную работу и дальше. Генрюсаю было достаточно дать в конце своей речи твердое указание, чтобы еще раз убедить Комамуру в справедливости и честности главнокомандующего, который не только не наказал ослушавшегося подчиненного, но и оставил ему его задание.
- Слушаюсь. Больше не повторится.
Так же, как и в словах Генрюсая, в речи Комамуры не было притворства и отмазки - если он сказал, что не повторится, значит, так оно и будет, дважды повторять не нужно. Допустить ошибку при Ямамото капитан мог позволить себе дважды - сейчас и погибнув на поле сражений.
Услышав одобрение, глава Седьмого отряда вновь принял подобающее его рангу положение. Лицо Саджина приобрело обычный суровый вид, пускай внутри при упоминании сознанием имени отца Куросаки снова перекатывались волны ненависти.
- Отец Куросаки Ичиго - бывший капитан Десятого отряда, Шиба Ишшин. А сам Куросаки Ичиго похищен Тоусеном и отправлен в Уэко Мундо, и о его дальнейшей судьбе пока ничего не известно.
Высказавшись, Комамура почувствовал себя несколько лучше, правда, насчет душевного состояния главнокомандующего он уверен в этом не был. Наверное, на месте Генрюсая Саджин наверняка разозлился на предателя.
- Ишшин Шиба передал, что возвращаться в Готэй и участвовать в войне он не будет.
Переданная Ямамото фраза на этот раз вызвала у Комамуры легкую печаль. Почему же бывшие капитаны не хотят помочь своим товарищам? Неужели им наплевать даже на тот мир, в котором они живут?

– Тебе что-то об этом известно?
Унохана лишь молча покачала головой. Главнокомандующему достаточно и взгляда, чтобы понять ее ответ. Давно, слишком давно они знакомы, чтобы для такой мелочи нужны были слова. Нет, не известно, конечно. Откуда, если она уже много лет не работает в поле. Как ни старайся держать руку на пульсе, но если ты служишь в тыловом отряде, некоторые вещи, увы, есть возможность узнавать только со слов сослуживцев. Что, впрочем, никогда не мешало капитану четвертого отряда собирать и анализировать информацию. Так и сейчас она мысленно поставила себе "галочку" возле пункта "Сходить в архив и поднять отчеты, связанные с пропажей капитана Шиба". Кончено, большая часть этих сведений является секретной, но у одного из старейших капитанов Готея и уровень доступа не самый низкий. "Возможно, удастся что-то прояснить. Что-то, что ускользнуло от нас тогда..."

Выходило так, что Шиба Иссин живее всех живых, да еще и обзавелся семьей. Человеческой семьей. Могла ли Рецу укорять его за это? Могла, пожалуй. Семьи у нее никогда не было, но был Путь. Путь, от которого она отреклась дважды: первый раз, когда вступила в ряды шинигами, превратившись из безжалостной убийцы... Да нет, конечно, зачем врать себе? Убийцей она быть не перестала. Всего лишь сменила полярность: превратилась из преступника в стража, но сути это не изменило. А вот второй... Второй раз изменил все. И смена номера отряда и имени была лишь верхушкой айсберга, показавшейся над водой. Унохана выбрала следовать за Главнокомандующим. Шиба же выбрал свой Путь. Да, по законам военной организации это было предательством, но кто она, Рецу, такая, чтобы судить его? Для этого есть другие. Те, которые сидят в зале Совета. А вот докопаться до правды, узнать о том, что сподвигло Иссина на этот Путь вступить, она была бы очень не против. Еще один вопрос, над которым стоило задуматься: похищение Куросаки Ичиго. В чем его ценность для обосновавшихся в Уэко-Мундо экс-капитанов? Переманивать его на свою сторону им бессмысленно - не пойдет. А значит, скорее всего речь о попытке воздействия на Готей или друзей Ичиго из Генсея. Или же что-то еще?

В зал вошел Хицугайя. Точнее, колебания реяцу выдали его чуть раньше: в начале юноша приблизился к дверям, замер на мгновение, и только потом вошел. Похоже, услышал о капитане Шиба и собирался с мыслями, чтобы не выдать волнения. Все же, они были относительно близки в бытность Иссина капитаном Десятого. На тот момент еще будучи третим офицером, Тоширо практически отвечал за документооборот в отряде: и капитан и лейтенант радостно спихивали все бумаги на него. И именно ответственный и способный Тоширо, обойдя лейтенанта Мацумото, принял капитанский пост после исчезновения Иссина.

Унохана коротко кивнула вошедшему, а мгновением позже ей на плечо опустилась адская бабочка. В Четвертом требовалось ее присутствие.

- Ямамото-сетайчо, - Унохана выразительно посмотрела в лицо Главнокомандующему, - позвольте мне покинуть собрание, я должна вернуться в отряд.

Отредактировано Unohana Retsu (07.11.2021 23:17)