Некогда величественные белые стены рухнули, обратившись в пыль. В пыль обратились существа, в свое время обитавшие здесь. В пыль обратилась вера в защищенность и в силу. В пыль, как иногда ему казалось, обратился и он сам.

Серп луны, словно насмехаясь над Гриммджоу, плохо освещал местность вокруг, а былое желание некогда дикой сущности дотянуться до остроконечного куска луны и пожрать, как в былые времена, снова доходило до пика. Мертвенно-бледный песок под ногами неприятно хрустел, напоминая больше золу на месте пепелища. И все же, когда Джагерджак был адьюкасом, хищником, чья реацу чувствовалась за множество миль и заставляла врага обращаться в бегство, данная местность не раздражала так сильно, как раздражала сейчас.
Хотелось обратно в Лас Ночес, хоть под искусственное, но всё же солнце, не греющее, но светящее и дающее каплю веры в то, что этот мир, мир крови, холода и вечного голода, не так одинок и не так мрачен, как было на самом деле. Но Дворец, со всем его пафосно-приторным удобством, был разрушен. Та толика сокровенного, того небольшого, жестокого и одновременно родного мира осталась погребенной под толщей земли и белых неровных глыб. Джагерджаку не составило большого труда вернуться обратно и вырвать кусок "развалин" себе, но пребывание в этом месте наводили на него дикую тоску, сваливало на голову сотни и тысячи воспоминаний, совершенно разных. Теперь, когда он понимал силу одиночества и остатка разрушения отчетливо, повернуть время вспять было невозможно.

Безветрие и тишина зловещей пустыни вокруг побитого здания начинали бесить. Пройдя ещё несколько шагов вперед, а затем вверх по лестницам, он, наконец, добрался до нужного места.  Щурясь и смаргивая усталость с глаз, Экс-Секста рухнул на крышу и громко, с досадой проревел так, что рокочущее эхо унесло вверх, к чернильному небу, которое его поглотило.
Вид с крыши открывал бескрайние просторы пустыни, отсюда кажущиеся гладкими, тихим и неподвижными с одной стороны, и громады полуразрушенного замка с другой. Данный «пейзаж» Гриммджоу созерцал часто, как только возвращался к этому месту вновь и вновь, но сегодня желания смотреть на черно-белую гамму под ногами в сотый раз не было желания. Упав спиной на плоскую поверхность, он закинул руки за голову и кинул взгляд на тот самый раздражающий фактор в небе.
- Что смотришь, светил бы получше, что ли?
Через какое-то время усталость накрыла Гриммджоу тяжелой волной. Какой бы хваленой не была его выносливость, она все равно сдулась, ведь помимо стычек с пустыми, долгая ходьба в периоде с пяти до восьми дней бесцельного блуждания (промежуток был примерный, теперь без солнца над головой считать время стало сложнее) в темноте сломят даже мега-крутого.

Из дремоты вывела знакомая реацу, коснувшаяся тела вместе с появившимся на крыше ветром. Он думал, что кто-то из обращенных Айзеном выживет, но не хотел встречаться с той, кто был предан реока больше всех остальных. Наверное, чувство нежелания было взаимным, когда-то отношения у двух представителей Эспады сложились не лучшим образом.
Прошли считанные мгновения, пока Гриммджоу приоткрыл глаза и убедился, что знакомая реацу принадлежит той самой обладательнице.  Острый язык на автомате очертил контур губ, не спасая от неприятного ощущения сухости. Наоборот, те в считанные мгновения пересохли сильнее и закололи тонкими иглами.
- Я не для этого остался в живых, чтобы подохнуть тут в одиночестве, на высоте,  - отсюда на конце крошечных нервных клеток в мозгу вылезло то самое осознание, что возможно, но только возможно, Тия права, и  в принципе место вполне подходило для последних минут жизни.
- Зачем ты пришла сюда?
Гриммджоу тяжело вздохнул, подниматься ему не хотелось вовсе, как огрызаться в ответ на фразы тоже.

Отредактировано Grimmjow Jaegerjaquez (23.06.2018 11:45)