Улицами Сейрейтея постепенно завладевала ночь. Вокруг стояла такая тишина, какая обычно бывает в склепах или на кладбищах - статичная и одновременно жуткая, побуждающая покинуть столь неприятное место как можно скорее, хотя и нет видимых признаков опасности. Казалось, даже небо грозно сдвинуло брови, передавая свое раздражение тем, кто посмел потревожить покой и мир этой земли каких-то несколько часов назад. Хотя, скорее всего, это был оптический обман - ночью всегда облачно...
На душе было пусто и холодно, но на удивление спокойно. Может, все дело в том, что Укитаке жив и вскоре встанет на ноги? Или то, что ситуация более-менее нормализовалась - бунт подавлен, раненых лечат, убитых хоронят...
На последней мысли Киораку остановился и посмотрел в сторону едва виднеющегося из-за многочисленных стен Сейрейтея холм Сокёку. Сколько же шинигами погибло в той страшной бойне и что они могли чувствовать перед смертью, видя над своей головой рассекающее воздух лезвие собственного меча, прерывающего тонкую нить жизни?
Шунсуй тяжело вздохнул и поблагодарил переменчивую судьбу за то, что в тот момент он не сражался с Катен Кьёкотцу - оружие капитанов намного сильнее и опаснее других. А уж особенно занпакто главнокомандующего  и Укитаке...
Наконец капитан добрался до казармы, в которой, не в пример остальных, стояла гробовая тишина, изредка нарушаемая лишь шорохом открываемой дверной перегородки или топотом ног некоторых подчиненных. Разговоров слышно не было - шинигами не хотели обсуждать произошедшее на холме, тем самым опасались накликать беду и спугнуть с таким трудом завоеванное спокойствие. И Киораку не за что было их винить - он сам жаждал мира и тишины, но прекрасно понимал, что они сейчас - непозволительная роскошь.
Дверь мягко закрылась за его спиной, и Шунсуй шагнул в темную комнату, единственным источником света которой был бледный лунный свет, сочившийся из окна и выхватывающий из темного паркета пола тонкую полоску.
Тусклый свет настольной лампы разогнал ночной мрак и сделал кабинет немного уютнее. Шунсуй опустился на стул и положил подбородок на сцепленные в замок пальцы, уставившись в одному ему видимую точку в соседней стене. Такое положение позволяло ему собраться с мыслями.
В коридоре снова послышались шаги, едва различимые голоса, и снова все стихло. Кажется, это был кто-то из офицеров. Кстати...
Киораку поймал себя на мысли, что с момента битвы на холме Сокёку он не видел Нанао - во всей этой суматохе ни ей, ни ему не было дело до всего остального. И все же, в последнее время Исе выглядела более напряженной и обеспокоенной. Кто-то мог бы сказать, что такое состояние обычно для Нанао, но мужчина был уверен, что и на этот раз его проницательность его не подвела, ибо кому, как не капитану, знать своего лейтенанта и определять, когда ее беспокоит что-то помимо сложившейся ситуации?
И хоть допытываться Шунсуй не привык, но все же решился спросить девушку о том, что ее беспокоит, как только Нанао вернется в отряд. А пока ему остается только ждать.

Киораку устал от сражений и сейчас бы отдал все за вот такой тихий вечер в компании глиняной бутыли саке и подносом паровых булочек - ведь нынешнее затишье нельзя было назвать иначе как перед бурей, которая вполне может оказаться намного серьезнее предыдущей схватки с занпакто. Он не мог позволить себе расслабиться и спокойно спать, подумав хотя бы о том, в каком режиме приходится работать шинигами в Четвертом отряде, на чью долю выпало лечить пострадавших, коих было слишком много на одни казармы. Глупы те, кто считает Четвертый отряд слабаками - на них, как на сваях, держался весь Готэй. Что он стал бы делать, лишившись основания? Достойно и недостойно умирать на поле боя, не в силах больше поднять меча или сотворить кидо.
Больше всего на свете Шунсую не хотелось бы стать обузой, и, возможно, именно в этом крылась еще одна причина, по которой он не спешил вытаскивать свое оружие и бросаться в бой. Ведь, сражаясь, всегда получаешь раны, а значит, тебя придется лечить и поднимать на ноги, а последнее капитан Восьмого отряда все же хотел делать самостоятельно. Впрочем, Куросаки тоже старался не прибегать к помощи лишний раз.
Шунсуй тихо вздохнул. Этот парнишка, при своем первом появлении перевернувший весь Готэй с ног на голову, все же был еще очень нестабильным. Как ребенок, который должен был получить на день рождения игрушечную машинку, а в итоге ему достался настоящий самосвал, которым он и управлять-то не умеет, но страстно желает несмотря ни на что - ни на отсутствие опыта и водительских прав, ни на то, что он ему и в размере-то великоват. Вот просто хочет, и ничего с этим не поделаешь.
Впрочем, винить его было не в чем - Куросаки делал это не для себя и наверняка не желал себе такой силы. Ему просто трудно понять, насколько велика его сила и что он может стать целью многих, кто захочет загребать его руками жар в стремлении править миром или добиться своих, им лишь одним известным, целей. Никому не будут интересны его идеалы - Ичиго просто подавят, отобрав у него все, что возможно.
За дверью послышались шаги, прервавшие тяжелые думы капитана, а последовавший следом осторожный стук заставил Киораку с большой неохотой оторваться от созерцания стены напротив.
Гадать, кто пришел, не было необходимости - доступ в кабинет капитана был только у него самого и у лейтенанта, которая поприветствовала Шунсуя привычным деловым тоном, будто читала очередной отчет. Но не стоило думать, что Исе не испытывает никаких эмоций - напротив, когда дело касалось незаполненных отчетов, она тут же начинала кричать и топать ногами, заставляя отшатнуться в сторону собственного капитана, который искренне не понимал, зачем поднимать шум из-за каких-то бумажек, но вслух этого сказать так и не решался, опасаясь, что в него еще в ответ что-нибудь полетит...
Киораку проследил за тем, как лейтенант подошла к окну и понял, что не ошибся - Нанао действительно не хотела впутывать в свои душевные переживания капитана.
- Сложно сказать... - протянул мужчина и встал со стула. - Я ведь там лично не присутствовал, знаю все только по размытым слухам. Да и Куротсучи, судя по всему, не торопится поделиться своими находками, так что мне остается только гадать, что да как. А если ты имеешь в виду Укитаке, то он в относительном порядке, идет на поправку.
Он подошел к Нанао, остановившись ровно в пяти шагах от нее и, задумчиво глядя на медленно плывущую в небе луну, как бы невзначай произнес:
- Мне кажется, что в последнее время происходит что-то странное. Ты так не думаешь, Нанао-тян?

Наверное, неспроста Ямамото утверждал, что Киораку способен увидеть правду там, где другие ее не заметят. Он сразу понял, что разговорами вокруг да около от Нанао правды не добьется, хотя у него такие же шансы добыть сведения и прямым вопросом. Если Исе поворачивается к нему спиной, разглядывая пейзаж за окном, это ли не способ скрыть что-то от проницательного капитана. Да и судя по тому, как она напряглась, вопрос Шунсуя был задан в точку. Конечно, лейтенант тут же сделала вид, что ничего не произошло, и мужчина не стал ее разубеждать, в очередной раз сделав вид, что он ничего не заметил. Он не хотел оказывать давление на Нанао и поэтому решил терпеливо дождаться, когда она сама расскажет о том, что с ней происходит, хотя, честно признаться, капитан хотел бы услышать все здесь и сейчас. Вряд ли это касается лично Исе - сколько он ее помнил, девушка всегда оставляла своим проблемы на самом последнем месте, да и Киораку никогда не замечал их, хотя и понимал, что не существовать их не может. Сейчас была дорога каждая минута, каждое слово, каждое решение, и медлить - значит, проиграть.
"Бог ты мой, я начинаю думать, как Куросаки!" - шутливо укорил себя Киораку. - "Начинаю бежать за временем, торопиться, нервничать, хотя сам когда-то решил как можно дольше не вмешиваться в этот марафон!"
- Может быть... - протянул Шунсуй и поскреб рукой щетину. - А может, все гораздо сложнее, чем мы думаем, и восстание занпакто - всего лишь начало. Пролог перед основным действием. Сейчас следует быть осторожным даже в простой прогулке по улицам Сейрейтея.
На несколько минут в кабинете повисла тишина - каждый был занят своими мыслями. Киораку снова вспомнил об оставленном в палате Укитаке, о его словах. Утеря занпакто сильно отразилась на его душе, надломила волю. Впрочем, как и каждого шинигами, разделившего с капитаном Тринадцатого отряда это горе. И Киораку не был исключением, но все же он старался не зацикливаться на этом. Ему почему-то казалось, что если настроиться на нужный лад, Катен Кьёкотсу найдется быстрее. Только вот чем обернется эта встреча и станет ли занпакто слушать хозяина? Как чувствовали себя мечи в отсутствии шинигами? Ведь оружие и его хозяин связывались крепким узлом, проникали друг в друга, становились единым целым. А теперь каждый по свою сторону. Как бабочка с одним крылом, как разорванный пополам лист бумаги - все еще носящий имя, но уже несовершенный...
Вопрос Нанао прозвенел в тишине кабинета. Киораку, не желающий возвращаться из мира собственных рассуждений, ограничился кивком головы и отвернулся к окну.
- Будь осторожна, Нанао.
Простая дежурная фраза капитана лейтенанту на самом деле скрывала нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд. Шунсуй говорил не только о сложившейся ситуации военного времени, но и о том, что тревожило саму Нанао и о чем примерно пытался догадаться мужчина.
Перегородка седзи с мягким стуком закрылась, оставив Киораку наедине со своими мыслями. Он поднял голову, некоторое время смотрел на дверь, после чего тихо произнес:
- И я рад видеть тебя живой и невредимой, Нанао-тян.
Он открыл окно. Свежий ночной ветер ворвался в кабинет, взметнул полы хаори, озорно пошуршал бумагами на столе и, легонько тронув корешки книг в большом шкафу, умчался снова. Мужчина сел за стол и, подперев правой рукой щеку, подтянул к себе ближайший документ. До рассвета еще было далеко, а спать совершенно расхотелось. Почему бы не потратить время с пользой. Кто знает, насколько быстро начнут разворачиваться события и будет ли время заполнить отчеты.

Отредактировано Kyoraku Shunsui (07.04.2018 16:48)

Киораку никогда не любил отчеты, считая их не более чем бумажками - абсолютно бесполезными и совершенно ни на что не влияющими, тем более недостойными, чтобы тратить на них кучу времени. Увы, практически все капитаны во главе с Ямаджи считали иначе, да и собственный лейтенант с постоянной настойчивостью напоминала Шунсую о важности и необходимости составления официальных бумаг, а иногда даже сама садилась за них, когда капитан, наплевав на сжатые сроки, просто уходил куда-нибудь на крышу или в Одиннадцатый отряд - опрокинуть парочку пиал саке с Зараки. Конечно, сваливать все на плечи хрупкой Нанао было совершенно неприлично, но сделать что-либо со своей безответственностью Киораку пока не мог. Вот и сейчас, закончив один-единственный отчет, шинигами почувствовал, что неимоверно устал. Сказалось также нынешнее положение дел, при котором мало кто мог спать спокойно, ровно так же, как и сидеть на месте. Третьей причиной можно было назвать тревогу за Исе, которая явно не собиралась возвращаться в казармы.
Почему Киораку так решил? Да потому что он знал - если Нанао что-то скрывает, это значит, что она сделает все, чтобы добиться нужного результата и не сможет спокойно спать, пока не сделает все для решения проблемы. Так что самым разумным вариантом капитан посчитал ненавязчиво проследовать за лейтенантом, благо девушка не успела уйти слишком далеко - ее реяцу еще ощущалось в вечернем воздухе достаточно четко.
Стараясь производить как можно меньше шума, Шунсуй отодвинул стул и направился к двери. Конечно, при такой суете, царившей в его отряде, уйти незаметно вряд ли получится. Впрочем, никто обычно не приставал к Киораку с расспросами - по сути, капитан может идти куда захочет и ни перед кем не отчитываться о своих действиях, да только вот странно, что его несет куда-то на ночь глядя. Впрочем, - Шунсуй мог бы поклясться, - в его отряде уже ходили слухи о некоторых чудаковатых привычках Киораку, так что если он и выкинет что-нибудь из рядя вон выходящее, вряд ли кто-то этому удивится. С этими мыслями капитан улыбнулся и, отодвинув седзи, вышел в коридор.
На улице стало прохладнее, а поднявшийся ветер грозился сорвать амигасу и унести далеко за пределы Руконгая. Движение на улицах постепенно затихало, а по пути встречались только дозорные, которым выпала доля дежурить сегодня ночью. Правда, и их Киораку старался избегать, ибо сразу пристанут с расспросами, почему глава Восьмого отряда снова вышел на улицу, а не видит десятые сны на футоне. Впрочем, если бы мужчина видел себя со стороны, он и сам начал бы подозревать себя в каком-то темном деле.
Он почувствовал, как Нанао сменила курс и направилась в сторону местного архива документов. И что бы ей там понадобилось ночью?
"Значит, ей действительно есть что скрывать",- улыбнулся Шунсуй и, дождавшись, когда девушка закроет за собой дверь, направился в сторону большого здания.
Воистину, судьба любопытных не любит и наказывает. Едва капитан ступил на порог, сразу же зацепился рукавом хаори за ручку двери. Пока он пытался освободиться, дверь открылась, и шинигами вкатился в темное помещение,едва не навернувшись на порог. После чего неспешно встал, отряхнулся и, проверив, нет ли в накидке дыры, направился вглубь здания, пытаясь разглядеть что-нибудь в радиусе хотя бы двух метров. Вскоре глаза привыкли к темноте, и мужчина рассмотрел стоящую впереди фигуру, которая резко обернулась, намереваясь пустить в ход взятую для самообороны книгу.
- Ну и дела, - протянул Киораку, разводя руки в стороны. - Кажется, я не туда свернул...
Более глупого оправдания и придумать было нельзя - подобным отсутствием ориентирования на местности страдал только Зараки, а Нанао своего капитана как облупленного знает и вряд ли поверит такой наспех составленной отговорке. - Нанао-тян, я-то думал, что ты уже дома. Что ты делаешь здесь в такой час?
Ему хотелось убедиться в том, что с лейтенантом все в порядке, а также послушать ее вариант отговорки - вряд ли Исе сразу расскажет о том, что сподвигло ее прийти именно в архив и втайне от собственного капитана.