Когда с самого утра во рту не крошки, как-то волей неволей начнёшь хоть где-то искать пропитание. Легко, когда ты человек, да ещё и при деньгах – пошёл, купил что-нибудь и счастлив. Если нищий, то можно попытать удачу и выпросить хоть кусочек хлебушка, авось да повезёт. Намного хуже, когда ты высоченная химера, непонятного вида, которую все и так за несколько метров готовы обходить, а когда акулья пасть с множеством зубов открывает, так в радиусе километра живой души не сыщешь.
«Эх, если бы ты не давал побочные эффекты и мог утолить мой голод», - Ульрих с печалью в огромных глазах глядел на маленькую колбочку, в которой плескался яд, - «а ещё я дурак».
Ну, право, каким надо быть дураком, чтобы выйти из своего убежища без маскировки. Думается химеру, что непонятное человекоподобное существо, выйди оно на очень людную улицу, не очень обрадует местных жителей, и повезет ему, коли успеет ноги унести, пока кто-нибудь шибко смелый не вздумает пристрелить или зарезать несчастного. Вот и пришлось тратить такую драгоценную энергию на то, чтобы вернуться обратно и напялить-таки на себя этот глупый плащ. Но опять же дурак, маску забыл, а потому приходилось идти аккуратно, чтобы случайно не показать всем свою зубастую пасть.
- Интересно, а где я тут смогу раздобыть хоть что-то? – Уль начал рассуждать вслух, привлекая к себе нежелательное внимание.
Будь он сейчас обычным человеком, то мог бы легко вернуться к отцу, получить пару тяжелых тумаков за то, что так долго где-то пропадал и не навещал своего старика, но потом отец непременно бы еле заметно улыбнулся бы и повел непутевого отрока на кухню, дабы откормить, а то ведь «исхудал неблагодарный, такие кости, завернутые в кожу, ни в одну армию не возьмут». Уж старик-то хотел, чтобы Вальтер-младший пошёл по его стопам, но тот был категорически против.
«А может быть именно тот расклад оказался бы лучшим для меня», - с долей грусти размышлял Ульрих, посмотрев на свои руки.
Вот что он теперь такое? Вот был бы он просто говорящим псом, как его старый товарищ, ну или хотя бы каким-нибудь котом с крыльями курицы, это было бы ещё более ли менее приемлемо. Но нет, он какая-то кракозябра, наделенная человеческим разумом. Но «спасибо» другу, что он хотя бы помнит своё прошлое, хотя может было бы куда легче, не помни он всего этого.
«Не было бы у меня такой привязанности к людям», - продолжал сетовать чёрно-белый, поглаживая урчащий живот.
Даже стащенный у какого-то зазевавшегося мужика кусок булки не особо спасал, а только сильнее раззадорил аппетит, отчего Ульрих готов был просто выть. Вот старому псу сейчас легко, забредет на какую-нибудь улочку, сделает умоляющий взгляд, робко поскребет единственной передней лапкой и всё – обед готов. А Вальтеру надо мучится, думать, как достать хоть нечастный кусок хлеба. Ну не воровать же в самом деле, на это молодой химера пойти не мог. Да и вор из него никудышный, внешность уж слишком сильно бросается в глаза, с таким ростом даже в густой толпе не затеряешься, разве что в каком-нибудь лесу, но отсюда до леса далековато будет бежать, хоть и вынослив по своей новой природе Ульрих.
Особое ощущение безысходности и, возможно, слабого отчаяния появилось у существа тогда, когда он стал вдалеке разглядывать здание главного Штаба. Отсюда здание было прекрасно видно и это только сильнее нагоняло на химеру тоску, но сил идти куда-либо просто уже не было, ему нужен хоть короткий, но отдых. А потому, недолго думая, Ульрих плюхнулся на свою пятую точку, прямо так, где недавно стоял, чем вызвал косые взгляды прохожих, которых, к слову, было пока не очень много. Хвост уже затек, его было неудобно постоянно держать обвитым вокруг ноги, сами конечности неприятно гудели, живот урчал, а мозг напрочь отказывался здраво мыслить. Ещё один беглый взгляд на здание Штаба. Где-то там, возможно, сейчас может находиться его родной отец. Возможно, он опять раздает приказы своим подчинённым, возможно, опять занят бумажной работой.
«А потом опять придет домой уставший и никто ему даже чаю не предложит, и ужин не приготовит», - химера потупил взгляд, как будто он был во всем виноват. А нет же, именно он. Ведь он тогда пошёл за другом, доверился ему. Глупый он был мальчишка, слишком доверчивый.
- Надеюсь, папа один справляется по дому, - пробухтел Вальтер-младший, скидывая на время капюшон (уж больно он мешал длинным ушам), - я бы к нему вернулся, да боюсь, он не признает в этом чудовище своего сына.
А теперь в голосе существа сквозила почти детская обида. Был ребёнком, на всю жизнь им и останется. Глупым, слегка наивным и желающим помочь всем людям, абсолютно забыв, что надо и о себе заботиться. Ну что поделать, в этом весь Ульрих.
