Расстояние между временным шинигами и его противником сокращалось невероятно медленно, несмотря на то, что Ичиго приложил всю имеющуюся скорость, чтобы добраться до Айзена. Подернутые жёлтой пеленой склер глаза блеснули в узких прорезях маски, высказывая все презрение, ненависть и ярость, накопившуюся внутри. Казалось бы, сейчас все будет так, как задумалось - удар, падение тела и потеря сознания. Айзен огребет сполна и надолго потеряет свой довольный вид, а ярость Куросаки с его кулаками завершат начатое. Но произошло все с точностью до наоборот.
Пространство вокруг рыжеволосого вздыбило и пошло гулкими резонирующими волнами, делая каждое движение невыносимо тяжёлым и медленным, как во сне, когда самое простое действие даётся с невероятным трудом. Казалось, каждая частичка воздуха обернулась многотонной наковальней и обрушилась на Ичиго металлическими строительными балками, грозясь раздавить его в бесформенное месиво, а все органы словно сжала гигантская рука. Изо рта вместе со слюной вырвался сдавленный хрип, ноги подогнулись, и Куросаки едва не рухнул на пол, титаническими усилиями заставляя себя удерживать равновесие, которое с каждым мгновением становилось нестабильным и, миллиметр за миллиметром, медленно и неотвратимо, приближало Ичиго к каменной поверхности тюремной комнаты, пока рыжеволосый, дабы окончательно не упасть, упёрся дрожащими руками в пол. Каждый новый глоток  воздуха давался с огромным трудом, дыхание сбилось и вырывалось из груди спертыми толчками. Тонкая и хрупкая, словно плёнка льда на поверхности воды, маска тут же треснула и рассыпалась в пыль, оставляя владельца один на один с силой, победить которую Ичиго не мог.
Тяжесть и не думала уходить, продолжая проверять на прочность духовную оболочку временного шинигами, держащегося из самых последних сил, насильно пригибая его к полу, хотя Ичиго сопротивлялся как мог. Но сильнее реяцу оказывались холодные фразы Айзена, не сулящие ничего хорошего. Если бы не давление владыки Уэко Мундо, Куросаки наверняка бы отозвался гневной тирадой, но сейчас в его глазах застыло напряжённая ярость, смешанная с шоковым состоянием. Слух отказывался верить столь жестоким словам, ровно как и принимать их на свой счёт, отдаваясь в душе ледяным приступом обычного человеского страха, перемежаясь с погасшей, словно пламя свечи, мыслью, что подобной поблажки Айзену позволять нельзя. В лепешку расшибиться, но не допустить! Однако, сил на то, чтобы высказать предателю-шинигами всё, что рыжеволосый о нем думает, все равно не было.
Как бы не хотелось послать его куда подальше, Куросаки понимал, что при всем его несогласии с нынешним планом, выбора у него нет. Было ясно, чем сейчас закончатся слова Айзена для Исиды, и это вызывало в сознании волну ужаса. И пусть Ичиго не знал, что из себя представляет место, о котором говорил Соске, одно только слово "менос" уже вызвало четкую ассоциацию. И, как бы временный шинигами не хотел бы остановить происходящее, ему на хватит на это сил. Соглашаться на какие-то там условия главы Уэко Мундо тоже более чем не хотелось, однако, и отступать рыжеволосый не привык, да и все равно было некуда.
Однако признать свое поражение согласием Ичиго не мог. Сил хватило только на полное ненависти хриплое "Подонок..."

Мгновения жизни отсчитывались гулкими ударами сердца, отдаваясь шумом в ушах и болезненной пульсацией в висках. Не было сил закричать или хотя бы выпрямиться, дабы не уподобляться слуге, по-рабски распластавшемуся перед своим господином. Крупицы выносливости уходили на удержание тела в нужном положении, а Зангецу все ещё оставался в руках врага. Впрочем, даже с занпакто Ичиго оставался слабым ребенком, неспособным одолеть взрослого хулигана, выместившего на нем свою немереную силу. Ребенку, которому оставалось только беспомощно наблюдать за жестокими действиями своего обидчика.
Тяжесть, давящая на плечи, исчезла, и от столь резкой перемены Ичиго едва не упал. Вопреки внутреннему порыву снова вскочить на ноги Куросаки не смог даже сдвинуться с места, все ещё не до конца отошедший от духовного давления и пребывающий в шоковом состоянии по поводу того, насколько же на самом деле может быть Айзен, показавший только часть своей разрушительной мощи. А то, что он силён, не заметить мог только тот, кто был лишен всех чувств.
Однако, собственные проблемы мигом стали ничтожными, едва в камеру после краткой фразы Айзена вошли его подчинённые. Чувствуя, как мелкая дрожь постепенно захватывает каждую мышцу, Ичиго выпрямился, с искаженным гневом и напряжением лицом глядя на Айзена и его жертву. Не до конца отбитый здравый смысл удерживал Куросаки на месте, хотя в другом случае временный шинигами уже переломал подлецу руки. Усугублять положение боевого товарища и в без того плачевной ситуации ради все равно бесполезной попытки поквитаться с Айзеном не стоило. Однако, обуздать свои чувства, и особенно, чувство ярости рыжеволосый не мог. Ему оставалось только наблюдать за тем, как не произнесший ни слова Исида покидает комнату, раньше своего боевого товарища поняв всю серьезность ситуации.
Дверь камеры захлопнулась, отрезая тюремщика и заключённого от всего остального мира. Сжав руки в кулаки до показывающей боли в пальцах, Ичиго продолжал смотреть на Айзена, не в силах что-либо сказать на его жестокосердное решение. Временный шинигами дрожал от ярости, уже не держащейся в сознании и грозящейся вырваться наружу. Провокационная фраза, обычно способная вызвать с его стороны активные действия, прозвенела в напряжённом воздухе, но не вызвала со стороны Куросаки никакой реакции. Злобы ему уже было достаточно, чтобы принять окончательное решение.
Обмотанный белой тканью, напоминающей бинт, занпакто ударился о жёсткую поверхность пола, отдаваясь в душе острым приступом смешанного чувства, в котором сочетались злоба, тревога, страх, ненависть и решимость. Айзен хочет сражения? Он его получит!
Ичиго разогнулся и медленными шагами направился к своему мечу. Бережно, насколько позволяли одеревеневшие от воздействия реяцу мышцы, поднял Зангецу с пола и посмотрел на противника. Широкое лезвие развернулось в сторону предателя-шинигами, сверкнув в скудном освещении маленькой молнией. В темных глазах временного шинигами плескалась холодная воля, сочетаясь с гневом, так как могли сочетаться лёд и пламень, если бы они существовать в одновременности.
- Я принимаю вызов!
Если бы Айзен обладал способностью видеть духовное воплощение меча, то наверняка заметил бы за спиной рыжеволосого высокую фигуру в балахоне. Что думал сам Зангецу обо всём происходящем, не знал даже сам Ичиго - строгое лицо, не выражающее никаких эмоций, было скрыто плотными очками.